В Лондоне прошла Русская неделя, по итогам которой выручка четырех аукционных домов – Sotheby’s, Christie’s, Bonhams и MacDougall’s – составила £23,2 млн.

Sotheby’s провел распродажу коллекции Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской. Среди более трехсот лотов — произведения русского искусства, драгоценности, мебель, книги, а также музыкальные инструменты, на которых играл сам маэстро.

В преддверии торгов международный директор по русскому искусству Sotheby’s Джоанна Викери поговорила с редакцией газеты «Культура» о рынке международного искусства и востребованности наших отечественных художников.

- Что самое интересное, на Ваш взгляд, в коллекции Ростроповича — Вишневской?

Д.В.: Я отдаю предпочтение скульптуре Сальвадора Дали из позолоченной бронзы. Меня также интересует старинное декоративное искусство. В нем есть свежесть и подлинность, которых нет в работах XIX века.

- В 2007 году Sotheby’s уже продавал предметы, принадлежавшие Ростроповичу и Вишневской. Собрание еще до торгов приобрел известный предприниматель Алишер Усманов. Сегодня коллекция выставлена в Константиновском дворце под Петербургом. Может быть, и на этот раз все предметы приобретет один меценат?

Д.В.: Предстоящий аукцион значительно отличается от того, что состоялся в 2007 году. На мой взгляд, он носит более личный характер и включает виолончели, на которых играл Мстислав Ростропович, и драгоценности, которые носила Галина Вишневская.

Кроме того, на нем представлены предметы музейного уровня, включая редкий набор ковшей. Историй, когда выставленную на аукцион коллекцию покупают целиком до распродажи, немного. Поэтому едва ли это произойдет сейчас, хотя всякое бывает.

- 27 ноября Sotheby’s проводит также очередной аукцион русского искусства, где представлены Айвазовский, Репин, Саврасов, Боровиковский, Левитан, Поленов, Гончарова, Ларионов, Коровин, Судейкин, а также современные живописцы. Как Вы оцениваете нынешний российский арт-рынок?

Д.В.: Судя по результатам ведущих аукционных домов в Лондоне, специализирующихся на продаже русского искусства, достигнут новый уровень стабильности арт-рынка. Сегодня главное — качество произведения, а не популярность того или иного художника.

- Сохраняет ли лидирующие позиции российский авангард во главе с Василием Кандинским и Казимиром Малевичем?

Д.В.: Крупные коллекционеры стали приобретать их живопись еще в 20-е годы ХХ века и привозить их в Соединенные Штаты и Западную Европу. Сегодня они сохраняют свои позиции, так как этот рынок меньше всего подвержен взлетам и падениям.

- Не ослабело ли пристрастие к передвижникам — от Сурикова до Репина, а также к Айвазовскому?

Д.В.: Передвижников приобретают, главным образом, россияне. К ним, конечно, не относится Айвазовский, которого собирают во всем мире. В России спросом пользуются классики XIX столетия, например, Репин и Серов. Цены на их лучшие полотна по-прежнему бьют все рекорды.

- Меняются ли вкусы наших коллекционеров? На кого из художников сейчас наибольший спрос?

Д.В.: Исключительно популярны современное искусство и авангард. Мгновенно можно продать одну из работ Наталии Гончаровой и Михаила Ларионова, а также известных супрематистов и конструктивистов. Спрос на шедевры русских мастеров очень велик. Так что неудивительно, что цены на них превышают те, что были достигнуты десять лет назад во время бума.

- Ширится ли круг покупателей соцреалистов, в том числе таких выдающихся мастеров, как Дейнека, Пименов, Коржев?

Д.В.: Интерес к советскому искусству сильно вырос за последние десять лет. Они становятся все дороже и дороже.

- Есть ли заметный спрос на художников-нонконформистов — Вейсберга, Булатова, Рабина, Штейнберга, Янкилевского?

Д.В.: Несомненно, на музейном уровне существует беспрецедентный интерес к русскому искусству в период от 1960-х годов до наших дней. В лондонской Галерее Тейт и в парижском Центре Помпиду созданы комитеты, которые занимаются современным русским искусством, включая работы нонконформистов. Однако при этом ваши художники редко представлены на международных аукционах современного искусства — или даже на ярмарках. Этим надо заняться.

- Какие новые живописцы заявили о себе в последнее время на арт-рынке в России?

Д.В.: Трудно назвать конкретные имена. В России нет больших аукционных домов, которые продают международное современное искусство, поэтому трудно говорить об общих тенденциях. Возможно, это положение изменится.

- Вы известный арт-эксперт, автор книги «Замороженные мечты. Современное искусство России». Чем оно отличается от западного?

Д.В.: Рассуждать об этом очень увлекательно. Однако в нескольких словах об этом не скажешь. Важнее, как нынешние русские художники вписываются в международный контекст. Этим вопросом занимаются множество историков искусства и критиков как в самой России, так и за ее пределами.

- В Третьяковке проходит выставка Ильи и Эмилии Кабаковых «В будущее возьмут не всех». Кто из русских мастеров имеет шансы оказаться в числе избранных в следующем столетии?

Д.В.: Хотела бы я это знать. Жаль, что у меня нет магического кристалла!

- Какая рекордная цена уплачена за русскую работу на Sotheby’s?

Д.В.: Рекорд принадлежит «Картине с белыми линиями» Василия Кандинского, датируемой 1913 годом. В июне 2017 года на Sotheby’s она была продана за 41,8 млн долларов.

- Как определяется предварительная цена того или иного произведения? Насколько это важно для последующей продажи?

Д.В.: Эстимейту часто придают излишнее значение. На самом деле — это всего лишь ориентир. Эксперты основываются на той стоимости, за которую уходили схожие работы на предыдущих торгах. Как показывают аукционы, реальная цена может заметно отличаться от той, что заявлена в каталоге.

- Россияне остаются главными покупателями нашего искусства?

Д.В.: Люди питают особую любовь к искусству своей страны. Это понятно. Однако есть множество примеров, когда коллекционеры начинали собирать исключительно русское искусство, а затем расширили круг интересов. Живопись, как известно, открывает новые горизонты.

- Недавно наши меценаты и художники подарили парижскому Центру Помпиду несколько сотен своих картин. Это повлияет на их известность и соответственно рост цен на их работы?

Д.В.: Этот потрясающий филантропический жест будет иметь резонанс и десятилетия спустя. В культурном плане он, конечно, важен для самой России. Но и с точки зрения рынка, я уверена, это окажет позитивный эффект.

- Несколько лет назад Вы назвали трех любимых русских художников — Венецианов, Петров-Водкин, Кандинский. С тех пор Ваши пристрастия не изменились?

Д.В.: Всегда трудно отвечать на такой вопрос, поскольку мои вкусы, разумеется, со временем меняются. Сегодня к этому списку я бы добавила Малевича. Не возражаете, если у меня будет четыре любимых живописца?

- Кого Вы цените превыше всего среди наших современников?

Д.В.: Илью Кабакова, конечно, и Эрика Булатова, хотя его искусство, возможно, менее интернационально.

- Вы трудитесь в Sotheby’s более двух десятилетий. Ваши самые важные и неожиданные находки?

Д.В.: Когда работаешь в аукционном доме, а не в музее, все время видишь что-то новое. Например, моя любовь к советскому фарфору возникла после того, как в 1998 году я увидела коллекцию Николая Линна. Но, возможно, самый волнительный для меня момент связан с «Коронационным» яйцом Фаберже 1896 года, проданным на Sotheby’s в 2004-м. Прикасаясь к нему, чувствовала себя свидетелем истории. У меня мурашки бежали по коже.

- Дает ли Sotheby’s гарантию того, что предлагаемые им произведения подлинные? Как Вы боретесь с подделками?

Д.В.: Борьба с ними — тяжелая, но обязательная часть нашей деятельности. Как это ни печально, на рынке действительно есть подделки. Но как эксперт я стремлюсь искоренить их. Нам помогает широкая сеть специалистов. Как и все ведущие аукционные дома, Sotheby’s дает гарантии своим клиентам.

- Некоторые знатоки сравнивают инвестиции в искусство с рулеткой — кому как повезет. Вы с этим согласны?

Д.В.: Сама жизнь подобна рулетке. Все мы то побеждаем, то проигрываем. Шекспир сказал, «вся жизнь — театр». Мне же сегодня она напоминает гигантский рынок. Но мне нравится быть частью арт-рынка, которым я невероятно увлечена.

Источник новости